будучи опытным уголовником, проявлял крайнюю осторожность в разговорах. Ничего существенного он не сказал бы до тех пор, пока находился за решёткой. По этой причине осведомитель нужен был Манси именно на свободе – там Мануэль мог расслабиться и дать волю языку. Мы не знаем, как именно суперинтендант нашёл нужного агента, но мы знаем, что ему это удалось, причём успех Манси оказался до некоторой степени парадоксальным и совершенно непредсказуемым.

Суперинтенданту удалось завербовать Джо Бреннана, того самого подельника, что был задержан 28 июля 1956 года в Аддингстоне. Об этом происшествии в настоящем очерке уже упоминалось. Напомним, что в тот день Бреннан вместе с напарником намеревался проникнуть в дом известного банкира. Напарник при появлении полиции сбежал, а Бреннан сдался без сопротивления. В его портфеле была найдена толовая шашка, что наводило на мысль о намерении злоумышленников подорвать сейф банкира. Бреннан, впрочем, ничего объяснить не пожелал и своего дружка не назвал, хотя детективы были уверены в том, что таковым являлся именно Питер Мануэль и никто иной.

Бреннан поступил «по понятиям» и отправился за решётку на год, а Мануэль ещё некоторое время оставался на свободе [напомним, что к 18 месяцам тюрьмы его приговорили 2 октября 1956 года за попытку кражи из столовой]. Сложно сказать, как Манси уговорил Бреннана сотрудничать с полицией, но факт остаётся фактом – последний согласился сообщать детективам интересующую их информацию. Был согласован порядок взаимодействия, призванный обеспечить максимально скорое информирование полиции о содержании разговоров Бреннана с Мануэлем после освобождения последнего. Бреннан должен был звонить по конспиративному телефону якобы своей любовнице и после этого отправляться на встречу с нею. По пути его «подбирала» автомашина полиции без опознавательных знаков. Система взаимодействия была выстроена таким образом, чтобы уже через 30 минут после расставания с Мануэлем его дружок Бреннан находился в полицейской автомашине и пересказывал имевший место разговор.

После вербовки Джо «законникам» оставалось только ждать освобождения Мануэля.

Того же самого ждали Доудэлл и Уилльям Уотт. Они не сомневались в том, что, выйдя из тюрьмы, Мануэль вернётся к своим интригам и постарается связаться с Уоттом. Однако непредвиденная оплошность, допущенная полицией, едва не свела на «нет» все надежды заинтересованных сторон.

В начале осени 1957 года, ещё до своего освобождения, Питер Мануэль вновь написал короткую записку «Дорогому Лоуренсу» – так он обратился к адвокату, который годился ему в отцы – и пригласил его на свидание в «Барлинни». Доудэлл, разумеется, приехал. В ходе непродолжительной встречи Мануэль с сожалением в голосе заявил, что испытывает некоторую досаду из-за нежелания адвоката прислушаться к его, Мануэля, словам. По-видимому, равнодушие Доудэлла, не пытавшегося привлечь Питера к защите клиента, сильно уязвило его самолюбие. Продолжая развивать свою мысль, Мануэль как бы между делом заметил, что его товарищ, совершивший убийство в доме №5 по Феннсбанк-авеню, передал ему для уничтожения не только 2 кольца и пистолет, но и… самодельное колечко из бисера, снятое с пальца одной из жертв.

То есть Мануэль, стремясь привлечь к себе внимание адвоката, подбросил ему ещё некую толику информации. Доудэлл ничего не знал о самодельном колечке из бисера, поскольку в известных ему материалах уголовного дела таковое не фигурировало. Он искренне полюбопытствовал, о чём именно идёт речь, и Мануэль, явно обрадованный его интересом, поспешил ответить, что упомянутое колечко было снято с пальца Вивьен Уотт. И добавил, что он не стал выбрасывать эту улику в канализацию [как поступил с золотыми перстнями], а закопал колечко в мамином саду.

Доудэлл не знал, как отнестись к услышанному, и потому перевёл разговор на револьвер. Мануэль сообщил ему, что не может указать адвокату точное место на реке, где должен лежать утопленный пистолет. Тогда Доудэлл извлёк из папки лист писчей бумаги, подал карандаш и просто сказал: «Опишите его!» Он полагал, что собеседник просто напишет несколько слов, сообщив информацию о калибре и типе оружия, возможно, укажет год выпуска, однако вместо этого Мануэль быстро и довольно точно нарисовал почти что в натуральную величину хорошо узнаваемый полицейский револьвер типа «Уэбли» («Webley» mark IV). Полицейским его называли потому, что он был спроектирован под патрон 38-го калибра в отличие от военных моделей «Уэбли», рассчитанных под 45-й калибр. Мануэль изобразил ряд значимых конструктивных элементов, позволявших не сомневаться в том, что он действительно держал в руках такой пистолет и имел возможность хорошенько его рассмотреть.

В конце разговора адвокат унёс рисунок с собой и не только продемонстрировал его одному знакомому детективу уголовного розыска, но и пересказал тому содержание своей беседы с Мануэлем. Сложно сказать, о чём думал детектив, но его последующие действия заставляют предположить, что он не думал вообще. Явившись к суперинтенданту Джеймсу Хендри, детектив заявил начальнику, что имеет отличную наводку на адрес, где может храниться орудие убийства женщин из дома №5 по Феннсбанк! Судя по всему, детектив решил, что, Мануэль, говоря о бисерном колечке, закопанном в мамином садочке, подразумевал, что там же спрятан и револьвер!

Это был, конечно же, очень странный вывод, и притом ни на чём совершенно не основанный, но догадка эта завладела воображением суперинтенданта. Тот немедленно организовал получение ордера на обыск дома №32 по 4-й стрит (Fourth street) в районе Биркеншоу (Birkenshaw) – там проживали родители Мануэля, и именно там находился небольшой участок земли, который Мануэль имел обыкновение называть «маминым садиком». Позади дома действительно имелся небольшой дворик, а в нём произрастало нечто, что условно можно было бы счесть садом.

Обыскав дом – в который уже раз! – полицейские тщательнейшим образом исследовали этот клочок земли. Сначала они прошлись с миноискателем и, не обнаружив ничего подозрительного, отважно взялись за лопаты. Ведь мог же Мануэль закопать бисерное колечко в мешочке, верно? Добросовестно перекопав садик, полицейские поняли, что в нём нет ничего, что указывало бы на связь Мануэля с убийством на Феннсбанк-авеню.

И только теперь полицейские задумались над тем, что, может быть, там ничего и не было.

Адвокат Доудэлл, узнав о том, что после его разговора с детективом полиция провела обыск дома родителей Мануэля и перекопала сад на заднем дворе, схватился за голову. Теперь Мануэль мог не сомневаться в том, что от адвоката информация утекает к полицейским. А стало быть, о приватном общении с подозреваемым можно было позабыть…

Мануэль просто и технично проверил адвоката Доудэлла на болтливость, и адвокат проверку провалил. Как полицейские могли так неосторожно раскрыть источник информации?!

Казалось, игра провалена бесповоротно. Но так только казалось. Питер Мануэль был выпущен на свободу 30 ноября 1957 года – на 4 месяца ранее отмеренного судом срока – и сразу же связался с адвокатом. Это казалось невероятным! Неужели он на самом деле не увидел связи между своим рассказом о закопанном колечке и последовавшим через 48 часов обыском маминого садика?! Или он всё прекрасно понял, но в силу неких причин посчитал необходимым продолжать ломать комедию?

Как бы там ни было, уже в самом начале декабря 1957 года вышедший на свободу Питер Мануэль попросил адвоката Доудэлла устроить ему встречу с Уилльямом Уоттом. Последний не стал уклоняться от контактов с человеком, которого считал причастным к гибели близких. Странная настойчивость Мануэля, привлекавшего к себе внимание Уотта на протяжении многих месяцев, требовала объяснения.

Известно, что Уотт встречался с Мануэлем не менее 3-х раз – в пабе, в лобби-баре отеля «Уайтхолл» и в доме Джона Брауна, мужа Маргарет, убитой в ночь на 17 сентября в доме Уоттов. Доудэлл познакомил мужчин при их первой встрече и сразу же удалился, переговоры их проходили с глазу на глаз, и их содержание нам известно из воспоминаний Уилльяма Уотта.

При первой встрече Уотт не смог скрыть неприязни и прямо заявил Мануэлю, что если тот виновен в убийстве его близких, то он – Уилльям Уотт – его убьёт. Мануэль отреагировал вполне адекватно, заявив, что никто с ним не разговаривает подобным тоном. Казалось, он был готов прервать разговор и уйти, но… не ушёл. Строго говоря, не для того он затевал свою игру!

Начал Мануэль с того, что постарался убедить Уотта в собственной осведомлённости о деталях произошедшего в доме №5 по Феннсбанк-авеню. Он сообщил огромное количество